«Черное золото» остается в тренде

Минэнерго РФ и Кузбасс не поддержали идеи отказаться от угольной генерации в Восточной Сибири и ввести налог на углекислый газ

В начале февраля этого года вице-премьер РФ Юрий Трутнев поручил Минприроды и Минэнерго рассмотреть материалы проходившей в Париже международной конференции ООН по климату (по итогам которой страны планируют подписать соглашение по поддержанию увеличения средней температуры планеты на уровне ниже 2 градусов) и, в частности, оценить предложение о создании в Восточной Сибири безуглеродной зоны. И здесь позиции ведомств разошлись.

Глава Минприроды Сергей Донской идею поддержал. По его мнению, реализация подобного пилотного проекта по превращению Восточной Сибири в безуглеродную зону может стать одним из мероприятий реализации Стратегии долгосрочного развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (такую стратегию Россия обязана будет разработать и принять в случае ратификации Парижского соглашения). В частности, планируется отказаться от угольной генерации в пользу перехода на гидро-, газовую, атомную генерацию и развитие углехимии, а также введение углеродного налога и создание совместных с соседними странами предприятий.

А вот Минэнерго, как сообщили СМИ со ссылкой на первого замминистра энергетики Алексея Текслера, выступило против:

«Предлагаемые меры по стимулированию перехода экономики региона в безуглеродную зону не являются оптимальным способом решения проблемы сокращения выброса парниковых газов и могут привести к неоправданному росту административной и финансовой нагрузки на региональный бизнес, росту социальной напряженности в регионе.

Восточная Сибирь является одним из основных угледобывающих регионов России, в котором, в том числе, расположен Канско-Ачинский буроугольный бассейн, отнесенный энергетической стратегией РФ к разряду стратегических. При этом в Восточной Сибири также расположены крупнейшие электростанции, работающие на угольном топливе. Помимо выработки электроэнергии, указанные электростанции являются основными источниками тепловой энергии. Введение дополнительных платежей или других ограничительных мер, может крайне негативно сказаться на конкурентоспособности угольной генерации в Восточной Сибири.

Гидроэлектростанции, являющиеся альтернативой угольным ТЭС, не смогут обеспечить потребности региона в теплоэнергии, а также характеризуются весьма неравномерным графиком нагрузки».

Эта тема получила продолжение 19 февраля на Красноярском экономическом форуме. С особенно жесткой критикой идеи нового налога и отказа от угольной генерации выступил на заседании совета при уполномоченном представителе президента РФ в СФО губернатор Кемеровской области Аман Тулеев:

— Ну зачем обманывать людей? В Сибири проблемы с CO2 нет. Угольная генерация выбрасывает всего 5 процентов CO2. А в нашем регионе, наоборот, CO2 в больших объемах поглощается, у нас таежные леса!». Россия фактически является одним из основных поглотителей парниковых газов. По официальным данным — по методике РКИК ООН — таежные леса России поглощают 600 миллионов тонн в эквиваленте углекислого газа. Страна компенсирует негативное влияние, которое другие государства оказывают на климат Земли, только за счет таежных лесов и, прежде всего, сибирской тайги.

По мнению А.Тулеева, снижение доли угольной генерации в топливно-энергетическом балансе — угроза национальной безопасности. Доля угля в структуре топливно-энергетического баланса РФ сократилась с 18 процентов в 2000 году до 11-12 процентов в настоящее время. К тому же сейчас объявлен настоящий «крестовый поход» против угля. В мире принимаются законы по сокращению угольной генерации, запрету ее использования на тепловых электростанциях, поскольку уголь якобы грязное топливо. В этой ситуации не должно быть бездумности и своих мелких интересов, не учитывающих последствий. Установление углеродного налога приведет к закрытию десятков шахт и разрезов, сокращению 140 тысяч шахтеров, кризису во всех отраслях, связанных с углепромом, и росту тарифов на энергоресурсы в Сибири в 1,6-2,5 раза. Как подчеркнул Тулеев, в мире, кроме «золотого» миллиарда населения, имеющего все, есть еще страны, где живут остальные 6 миллиардов человек, которые не могут себе позволить дорогих экспериментов с энергией, таких, как ветряки, солнечная и атомная электроэнергия. «А 1 миллиард 100 миллионов человек вообще не имеют электроэнергии. И электричество им нужно по доступной цене! Поэтому уголь для них — самое экономически эффективное и удобное топливо».

Там же, в Красноярске, губернатор Кузбасса рассказал о перспективах развития угольной отрасли — базовой в регионе, подчеркнув, что не может быть и речи об уменьшении объемов добычи угля — «это принципиальная позиция!».

Призыв губернатора сохранять кадры и уровень оплаты труда поддержали ведущие угольные компании, работающие в регионе.

«Уголь будет оставаться важнейшим топливом как во всем мире, так и в нашей стране, оставаться гарантом энергетической безопасности России. Особенно велика его роль для экономики и социальной стабильности в Сибири и на Дальнем Востоке. И, безусловно, уголь — это фактор усиления позиций России на мировом топливном рынке…», — отметил, в частности, генеральный директор АО «СУЭК» Владимир Рашевский.

Поддержку позиции Амана Гумировича Тулеева высказала и «Сибирская генерирующая компания».

Тепловые электростанции Кузбасского филиала этой компании являются крупнейшими потребителями энергетического угля в регионе — каждый год они сжигают до 12 миллионов тонн твердого топлива, обеспечивая стабильный рынок сбыта продукции для угольных предприятий-партнеров и надежное энергоснабжение своих потребителей. Уголь по-прежнему остается для кузбасских энергетиков основным источником энергии и сохранит свои лидирующие позиции в долгосрочной перспективе. При этом современные технологии сжигания угля позволяют существенно снижать негативное воздействие на окружающую среду.

— Идея отказа от угольной генерации в пользу перехода на другие источники энергии непредсказуема по социальным последствиям для потребителей, для жителей целых регионов и губительна для всего угольно-энергетического комплекса Сибири, — отмечает директор Кузбасского филиала ООО «Сибирская генерирующая компания» Юрий Шейбак. — В трудно прогнозируемых природных условиях Сибири и Дальнего Востока ориентация только на гидрогенерацию или возобновляемые источники электроэнергии ошибочна. В частности, начиная с конца 2014 года и практически весь 2015 год в Сибири наблюдалась маловодность, что привело к естественному сокращению возможности гидрогенерации и ее доли в балансе выработки и потребления электроэнергии. И именно угольные электростанции взяли на себя системную нагрузку, именно тепловые угольные электростанции, расположенные вблизи угольных месторождений, оказались востребованными и конкурентоспособными с газовой генерацией на рынке электроэнергии, а потому работали на пределе мощности, и топливная составляющая здесь играла решающую роль. Кроме этого, тепловая угольная генерация была и остается основным надежным источником не только электрической, но тепловой энергии — про это тоже не стоит забывать (особенно в Сибири), а также мощным инфраструктурным комплексом для угольных регионов, обеспечивающим функционирование и развитие ведущих отраслей промышленности. Поэтому энергетики Сибирской генерирующей компании полностью солидарны с позицией губернатора Кемеровской области Амана Гумировича Тулеева, озвученной им на полях Красноярского экономического форума.

Отметим, что Минэнерго РФ прогнозирует добычу угля в 2016 году на уровне 2015 года. Как сообщил на форуме в Красноярске заместитель министра энергетики Анатолий Яновский, «все определяется спросом. Так, в России в прошлом году из-за маловодных рек были востребованы дополнительные объемы для большой электроэнергетики — примерно в районе 8 миллионов тонн».

Напомним, что в 2015 году все угольные предприятия РФ добыли 373 миллиона тонн «черного золота».

Тем временем, как стало известно, свою озабоченность в письме на имя президента России выразил и глава правительства Хакасии Виктор Зимин. Он считает, что проект безуглеродной зоны может нести серьезные риски для угледобывающей отрасли республики.

«Это может серьезно ухудшить социально-экономическую ситуацию угледобывающих регионов, так как угледобывающая отрасль формирует значительную долю доходов региональных бюджетов и дает работу сотням тысяч граждан», — отмечает В. Зимин.

Угольная отрасль, последние годы находившаяся в "красной зоне" у банкиров и инвесторов из-за низких цен на сырье и череды громких банкротств, испытывает небывалый подъем. Из-за ограничений на добычу в Китае и недостаточного предложения на мировом рынке металлургический уголь подорожал в четыре раза, энергетический — вдвое. Но участники рынка ждут серьезной коррекции цен уже в 2017 году, и перспективы запуска новых крупных проектов в отрасли на фоне нынешнего подъема сомнительны.

В феврале власти Китая, крупнейшего мирового игрока на металлургическом и угольном рынках, объявили о радикальном сокращении в этих секторах до 2020 года. В стране с ежегодным выпуском 800-820 млн тонн стали, то есть половиной мирового производства, должны быть закрыты мощности на 150 млн тонн, а сокращение в угле должно составить 500 млн тонн при годовой добыче 3-4 млрд тонн. Еще 500 млн тонн угольных мощностей планируется "консолидировать", что может подразумевать их дальнейшее сокращение. Плюс до этого Пекин уже ввел запрет на строительство новых угольных мощностей до 2019 год.

Сначала рынок реагировал на новости сдержанно: с марта по апрель цены на австралийский коксующийся уголь (hard coking coal, HCC), бенчмарк в отрасли, выросли на 25%, до $100 за тонну, но уже к концу мая вернулись на уровень чуть больше $80. В том же месяце Китай ограничил работу шахт 276 днями в году вместо прежних 330, и с июня цены начали взлет, который не прекращался до конца ноября — еще в 20-х числах месяца спотовая цена HCC на базисе FOB Ньюкасл составляла $310 за тонну.

"Когда в августе--сентябре начинался рост цен, на рынке была эйфория, но всех ключевых факторов и как долго это продлится, никто до конца не осознавал",— говорит один из источников "Ъ" в отрасли. По его словам, первое, что всем приходило в голову — Китай: план сократить по году 250 млн тонн производства угля к началу октября был выполнен на 80%. "Это чувствительный объем для мирового рынка морской торговли металлургическим углем (seaborne), составляющего около 300 млн тонн в год",— поясняет собеседник "Ъ". Но были и другие факторы, спровоцировавшие дефицит, отмечают угольщики.

Никто не расширялся

Вице-президент, руководитель угольного дивизиона Evraz Сергей Степанов вторым по значимости фактором считает сохранение низких цен на металлургический уголь в течение последних четырех лет, в результате чего все основные экспортеры (AngloAmerican, Glencore, BHP Billiton) сокращали активы, сохраняя и раскачивая только наиболее эффективные. "Отрасль сильно недоинвестирована в глобальных масштабах, крупные проекты отложены, многие шахты буквально выживали, никто не вкладывался в расширение производства и модернизацию",— согласен заместитель финансового директора "Колмара" Аркадий Островский.

Есть и крайне важная третья группа факторов, отмечает Сергей Степанов: это форс-мажор в Австралии на шахтах South 32 и AngloAmerican и сильные дожди в Китае, а также неожиданное отсутствие свободных вагонов в России. "При бешеном спросе на уголь наши дальневосточные порты стоят недозагруженными",— подчеркивает топ-менеджер. Но временные факторы могут нивелироваться примерно через два месяца, считает он. Platts 23 ноября сообщило, что AngloAmerican уже справилась с проблемами на своей German Creek, а South 32 вернет шахту Appin к нормальной работе в течение недели.

Недостаточное предложение на рынке и вызвало рост цен, говорят угольщики. "Снижение поставок из Австралии сразу отразилось на Японии, традиционно закупающей там уголь, в результате Япония и Китай развернули настоящую ценовую войну за сырье",— говорит источник "Ъ" в отрасли. Рост цен в "узком сегменте" HCC провоцирует и Индия, которая с апреля начала активно наращивать импорт, поскольку несколько меткомбинатов в стране, включая завод ArcelorMittal, работают только на самых лучших австралийских марках, указывает Сергей Степанов.

Аналогичная ситуация и на рынке энергетического угля, цены на который выросли вдвое, до $80-100 за тонну в зависимости от базиса поставки. Директор по стратегии СУЭК (крупнейшая угольная компания РФ с производством 97,8 млн тонн в 2015 году) Владимир Тузов отмечает, что объемы морской торговли энергоуглем, достигающие, по разным оценкам, 0,9-1 млрд тонн, непрерывно росли с начала 2000-х годов, но в 2015 году начался спад в потреблении, и рынок просел примерно на 5%. В результате падения цен и спроса отдельные производители в 2015-2016 годах начали закрываться. "Отскок цен при небольшом изменении спроса свидетельствует в первую очередь о том, что балансирующие мощности, которые можно достаточно динамично вводить-выводить, не смогли скомпенсировать спрос",— говорит Владимир Тузов.

Россия ждет вагонов

Российские угольщики не спешили наращивать объемы: за январь--октябрь добыча угля в стране увеличилась всего на 4,9%, до 317 млн тонн (данные Росстата). А февральская авария на шахте Северная "Воркутаугля" (входит в "Северсталь") убрала с рынка около 3 млн тонн коксующегося угля. Заметно подняли добычу только СУЭК (на 12%, до 87,3 млн тонн) и Evraz (на 8%, до 17,9 млн тонн), тогда как СДС и "Мечел" снизили ее на 4,3% и 2% соответственно. Экспорт в январе--сентябре вырос на 9,3%, до 123,6 млн тонн, из которых на дальнее зарубежье пришлось 115,5 млн тонн. Источники "Ъ" в отрасли говорят, что компании стараются воспользоваться хорошей конъюнктурой и нарастить экспорт, оперативно меняя структуру отгрузок и иногда даже торгуя сторонним углем — у ряда мелких и средних игроков ограничен доступ к экспортной инфраструктуре.

"Россия, на мой взгляд, готова дать больше угля, вопрос, как ни банально это звучит, в вагонах. При их наличии и нормальной ситуации на железной дороге любая крупная российская компания прямо сейчас может увеличить поставки примерно на 15%",— говорит Сергей Степанов. Сейчас, по его словам, сложилась уникальная ситуация, когда экспортные продажи стали рентабельнее внутренних. Но в среднесрочной перспективе есть вопросы, указывает он: например, угля самых ценных марок "К" и "Ж" очень мало, если запускать почти построенные шахты или новые лавы на действующих объектах, то это займет около года. "По шахтам с этими марками самые высокие затраты: как правило, это самые низкопроизводительные шахты с самым высоким уровнем газа. И цена ниже $120 за тонну даже в России делает добычу самых ценных марок бессмысленной",— отмечает топ-менеджер.

Из крупных угольных проектов России, которые могут повлиять на объемы добычи в стране, собеседники "Ъ" выделяют находящиеся в Якутии Эльгинский проект "Мечела" с запасами свыше 2 млрд тонн и проект "Колмара" с запасами свыше 1 млрд тонн (месторождения Денисовское и Чульмаканское), а также Элегестское угольное месторождение в Туве с запасами 1 млрд тонн коксующегося угля. Но перспективы их дальнейшего развития пока не ясны. Летом, еще до троекратного удорожания металлургического угля, один из источников "Ъ" в отрасли рассказывал, что многие банки "фактически поставили блок на финансирование угольных проектов после того, что случилось с "Мечелом" и американскими компаниями". "Китай меняет политику — и все переворачивается с ног на голову, поэтому долгосрочные инвестиции в уголь сейчас выглядят крайне ненадежной темой. Наверное, для банков и фондов еще не время пересматривать свою инвестиционную политику по отрасли",— говорит Сергей Степанов.

В мире собеседники "Ъ" в отрасли выделяют месторождение Moatize в Мозамбике мощностью 16 млн тонн в год, с 2011 года разрабатываемое Vale, новые и расширявшиеся в том же году проекты в Австралии, в том числе с участием китайских компаний (например Middlemount Coal Mine, которую разрабатывает одноименное СП Peabody и Yanzhou Coal Mining Company). Есть громадный проект Таван-Толгой в Монголии (7,5 млрд тонн коксующегося угля), на который претендует консорциум Shenhua, японской Sumitomo Corp. и других компаний, но правительство республики до сих пор оценивает привлекательность его продажи. Но, подчеркивает Сергей Степанов, все эти проекты меркнут на фоне значимости для рынка Китая.

Баланс под вопросом

Доля проката в себестоимости конечной продукции не превышает 10%. Если предположить, что потребители смогут выдержать рост доли стали в себестоимости с 10% до 20%, это означает, что при росте контрактных цен на $100 и спотовых — на $200 возможность удорожания сохраняется, указывает главный экономист управления корпоративной стратегии "Северстали" Павел Воробьев. В "Колмаре" считают, что предел по цене металлургического угля с учетом удорожания конечной продукции — $400 за тонну. "Коррекция на рынке возможна во втором-третьем квартале 2017 года, потому что на первый квартал с учетом текущего спота benchmark будет, безусловно, выше цен четвертого квартала",— уточняет другой угольщик.

Но другие игроки ожидают, что ценовое ралли может скоро закончиться. В ММК считают возможным снижение цен уже в первом квартале 2017 года. "Я не верю в сохранение квартальных цен на уровне спотовых — такое может быть только при развитии самого негативного сценария",— говорит Сергей Степанов. Не спешит приступать к разработке своего Усинского угольного месторождения и НЛМК, где считают, что рост цен "не имеет долгосрочной и фундаментальной основы". По оценкам Evraz, весь дефицит по HCC будет закрыт, если в 2017 году на рынок дополнительно к объемам 2016 года поступит 30 млн тонн.

В то же время баланс рынка по-прежнему под вопросом из-за непредсказуемости действий китайских властей. Так, в конце сентября Китай снял ограничение по количеству рабочих дней для 800 наиболее современных шахт. По оценкам шанхайского отраслевого агентства Mysteel, это треть китайских мощностей по производству коксующегося угля, которые смогут нарастить выпуск на 60 млн тонн по году. В Evraz уверены, что Китай полностью или частично сохранит ограничение на добычу в 2017 году, и тогда цена на HCC может остаться в районе $150 плюс-минус $20. В "Колмаре" полагают, что цены к концу года упадут до $200-210 за тонну, а к концу 2018-го — до $160-170, и "это цена долгосрочная". Таков ориентир и у крупных инвестфондов, вкладывающихся в отрасль, говорит один из источников "Ъ".

Ожидают участники рынка и определенного падения цен на энергоуголь с пиковых $100 за тонну, полагая, что власти Китая устанавливают некий бенчмарк в заключенных в середине ноября долгосрочных контрактах Shenhua Energy и ChinaCoal Energy с местными генерирующими компаниями: $78,8 за тонну. Владимир Тузов отмечает, что при текущем уровне спотовых цен ($80-90 за тонну на базисе FOB Ньюкасл) экспортеры заинтересованы поднять добычу и обоснованной может быть цена $60-65 за тонну. По прогнозам Wood Mackenzie, спрос на энергоуголь будет расти темпами 1,4% в год, но существующие мощности уже покрывают спрос до 2025 года без ввода новых проектов.